Закат империи - Страница 126

126

Если он только жив.

Беспокойство оттеснило на второй план всё, даже согласие шевалье де Граммона принять под своё командование Континентальную эскадру, что в другое время, конечно же, стало бы событием номер один. Если Пётр погиб, сможет ли Софья вытянуть на себе огромный воз, именуемый Россией? Сможет ли она дать достойный отпор шведам, когда те неминуемо полезут "осваивать" соседнюю страну? Галка не могла сказать ни "да", ни "нет". И отчаянно сопротивлялась одолевавшему её страху: сейчас речь шла о действительно глобальных переменах в развитии этого мира.

"Нет, - думала она, загоняя свой страх куда подальше. - Он жив".

Находиться в каюте стало невыносимо: тут, в одиночестве, недолго и с ума сойти. Галка поднялась на мостик. Свежий ветер, наполнявший паруса "Гардарики", тут же растрепал её волосы.

- Курс норд-норд-ост, идём в крутом бейдевинде при ветре норд-ост, на левом траверзе остров Саона, - на мостике Джеймс всегда свято соблюдал субординацию, и при появлении капитана тут же доложил обстановку.

- Следовать вдоль побережья до мыса Энганьо… будь он неладен, - стальным голосом сказала Галка, сразу вспомнив богатый на события семьдесят третий год и то, как "Гардарику" тогда изрядно помотало по проливу Мона во время шторма.

- Эли, перестань себя изводить, - тихо проговорил Джеймс. - Очень многое в этом мире зависит не от тебя. Смирись.

- Джек, это не тот случай, - так же тихо ответила Галка, наблюдая за палубной работой. Боцман Мигель отличался от многих своих горластых коллег как раз тем, что редко повышал голос. Но матросы слушались его беспрекословно. - Слишком многое поставлено на карту.

- Сейчас ты ничего не можешь изменить.

- Остаётся только надеяться…

- Парус впереди по курсу! - донеслось с фор-марса.

Ветер сегодня был не очень сильный, и прошло не меньше часа, пока марсовой не опознал три почтовый барка под голландскими флагами. На грот-мачте головного подняли вымпел, означавший наличие важной почты и пассажиров до Сен-Доменга. На красно-белом флагмане республики подняли вымпел "Принимаем под защиту". Ничего необычного, так поступали и раньше. Три сторожевика и фрегат пошли прежним курсом, патрулировать побережье, а "Гардарика" возглавила строй голландцев, которым теперь уж точно нечего было бояться. Нарываться на драку с "Гардарикой" после всех известных фокусов её капитана не рисковали даже самые безбашенные джентльмены удачи с Ямайки, коих миссис Эшби в последнее время чихвостила с завидной регулярностью.

На головном барке снова подняли вымпел - на этот раз просьба принять шлюпку. "Гардарика", свернув паруса, остановилась, и через полчаса на борт флагмана пожаловали несколько человек - два голландца, с ними какой-то офицер и крепкий седой мужик, косая сажень в плечах, а при нём мальчик в голландском кафтане… Галка сразу его узнала, хоть никогда не видела портретов Петра в детском возрасте. Она помнила это лицо по гораздо более поздним портретам, где он был изображён взрослым мужчиной, императором. Тем самым императором, забавлявшим себя и шокировавшим страну "всепьянейшими соборами", набившим себе и России немало шишек, создавшим действительно правильную вещь - Табель о рангах - и в то же время превратившим в рабов миллионы подданных… И - вот он, десятилетний мальчик, даже не подозревающий, какая судьба его ждёт. Опальный царевич, фактически высланный своей сестрой из страны, чтобы не питал надежды её противников… Галка не заметила в его взгляде надменности, присущей коронованным особам. А то ведь даже незаконный сын короля Франции юный граф Вермандуа, никогда не видевший моря, но пожалованный коронованным отцом в адмиралы Франции, и тот задирал нос перед заслуженными боевыми офицерами. И отсутствие этой надменности внушало надежды на лучшее. "Значит, не успели ещё испортить мальчишку, - думала Галка, когда голландцы просили принять их на борт, ибо везут они в Сен-Доменг шкатулку с неким особо ценным содержимым. - Он ведь был третьим в очереди на трон, а значит, почти не имел шансов, пока братец Фёдор не умер. Потому матушка Наталья Кирилловна обращалась с ним как с сыном, а не как с малолетним царём, которым можно управлять. Очень хорошо. Даже лучше, чем я думала… Что ж, вот теперь точно всё в твоих руках, подруга. Ошибёшься - пожизненный расстрел на месте".

Наконец голландцы получили разрешение перенести свой "особо ценный груз" (оказавшийся на поверку испытываемым новоизобретением минхеера Гюйгенса - морским хронометром) на "Гардарику", и очередь представляться пришла уже седому мужику и мальчику. Мужик, сняв шапку и поклонившись, на неплохом голландском языке отрекомендовался Фёдором Дементьевым.

- Состою денщиком при Петре Михайлове, недоросле дворянском, определённом по повелению царя Ивана Алексеевича в учение, - добавил он. А мальчик, что самое интересное, с достоинством поклонился, когда его представили.

- По батюшке-то тебя как звать, Фёдор Дементьев? - спросила Галка по-русски. Её русский язык по понятным причинам несколько отличался от русского языка тех времён, но у неё всегда наготове было объяснение. Язык один, а диалектов много.

- Артемьев сын я, - Фёдор усмехнулся в бороду: похоже, не врут люди, что правит тут бабёнка русских кровей.

- Вот что, Артемьич, раз уж привёз…сего недоросля дворянского к нам в учение, знай - у юнг на наших кораблях денщиков не бывает, - спокойно проговорила Галка, краем глаза наблюдая за реакцией Петра. Мальчишка пока никакого недовольства не проявлял, скорее, наоборот - наверняка был рад избавиться от опеки навязанного ему человека. - Нянек - тоже. Так что или сам на службу поступай, или езжай себе с миром обратно.

126